Тапас

В Урувеле Гаутама пребывал 6 лет в со­стоянии самадхи, называемом «Всеохва­тывающее». Все эти годы он практиковал самый суровый тапас, доведя свое пита­ние до одного зерна ююбы, одного зер­на кунжута, и одного зерна риса, при этом упражняясь в длительных за­держках дыхания. Так он сидел, не шеве­лясь, длительное время. Он страшно ис­худал, кожа потемнела, волосы выпали из головы, глаза впали так глубоко, что были видны одни пустые темные глаз­ницы. Деревенские жители даже приня­ли его за сидящий труп, и как закрывают глаза у покойников, так они закрыли ему нос и уши, заткнув их хлопком. Он вынул его, и этого усилия оказалось достаточ­но для изнуренного тела—случился об­морок. Он упал.

Это увидело одно божество и передало пречистой матери Майядэви: «Твой сын умер». Она спустилась из об­ласти богов, увидела, что Сиддхартха похож на труп, и начала причитать: «О мой сын, как только ты родился Ты сказал, что это рождение последнее. Те­перь твой обет не выполнен. И предска­зание Ашиты, что станешь Буддой, ка­жется, не сбылось…»

Тут, не подымаясь, Гаутама ответил матери:» Солнце, луна и мириады звезд могут упасть на землю, исчезнув. Но я не умру таким, как сейчас, будучи еще обыч­ным существом. Поэтому ты не печаль­ся, время уже близко, и ты станешь сви­детельницей моего пробуждения…»

Майядэви возрадовалась и в окруже­нии божеств возвратилась на небеса.

Mapa, воплощение всех препятствий, дух зла и противоре­чия, приблизился к шакьяскому отшельнику, и в сознании Бодхисаттвы прозвучало: «За жизнь тянешься?! Несчаст­ный!» — но этот звук не повлиял на Гаутаму. Собрав все силы, он пришел к выводу, что такая практика аскезы не ведет к высшему.

Он решил пойти в селение за нормаль­ной и достойной едой, а потом отпра­виться к дереву Бодхи, в местность, где, по преданиям, все Будды обретали окон­чательное просветление. Каждому Будде суждено свое древо… И когда Он сказал об этом своим уче­никам, те сразу потеряли в него веру и ушли в Бенарес.

Бодхисаттва достал свои лохмотья и выстирал их в пруду. Устав, он начал выходить из воды. Тогда Мара силой магии вознес высоченные скалы по кра­ям пруда, чтобы Бодхисаттва не смог выбраться. Но богиня прибрежного де­рева наклонила его ветви вниз, Бодхи­саттва схватил их и вытащил себя. Под деревом Какубха он сшил себе оде­яние из этих лохмотьев и, накинув по­верх оранжево-красноватого одеяния, вошел в деревню, чтобы достать немно­го еды.

Доброжелательная и сострадательная девушка Суджата приготовила ему рисо­вую кашу на сливках. На поверхности ее появились восемь счастливых эмблем:

— знаки бесконечного узла

— лотос

— кувшин

— две рыбки

— раковина

— зонт

— знамя

— дхарамачакра, и это ее очень обрадовало. Предсказатели предрекли ей, что она обретет дар бессмертия.

         Наполнив сосуд медом и молочной сваренной кашей, она преподнесла все это Бодхисаттве. Он взял еду и вернулся на берег Найранджаны. Затем совершил омовение и сбрил волосы и бороду, кото­рые были унесены Суджатой как релик­вии. Девушка-нага из этой реки пригото­вила ему сиденье. Опустившись на него, Гаутама впервые за все это время при­нял здоровую пищу. Поев, выбросил со­суд в реку.

           Царь нагов Сагара подхватил его и унес в свое царство, откуда он потом по­пал на небо, вызвав ликование и радость всех богов.

         Восстановив силы, Гаутама отправился к дереву Бодхи. Чувствуя сверхчеловеческую энергию, Он решил отбросить и преодолеть последние со­мнения. Пошел дождь, который при­бил пыль на дороге, а поднявшийся ве­тер срывал цветы с деревьев и бросал их под ноги идущему Бодхисаттве. Вер­шины гор накренились, и новорожден­ные младенцы, каждый из своего места, указывали ему путь своими ручонками. Боги небес и наги почтили его,тело Бодхисаттвы стало источать тонкий свет, обращая духов умерших, которые очищались от всякого страдания и бес­покойства. По пути Гаутама набрал тра­вы Свастика (или Куса) — зеленой, мяг­кой и приятной на ощупь.

Достигнув дерева Бодхи, Он трижды обошел его, затем настелил траву корня­ми наружу и сел, устремив взгляд на вос­ток, выпрямив спину и сосредоточив ум. Потом произнес обет: «Пусть пребы­вая здесь, высохнет тело, кожа, кости и мясо исчезнет. Но пока не достигну я Бодхи, труднообретаемое даже за кальпы, с места не сдвинусь…»

Боги разме­стились в десяти сторонах света для за­щиты Бодхисаттвы, и Он, сидя под дере­вом, излучил из своего тела свет, называемый «Свет, созывающий сыно­вей». Он проник в бесконечные прост­ранства, и обители их почтили Бодхисаттву.

Решив окончательно преодолеть все препятствия. Он испустил из своего меж­бровья свет, называемый «Свет, разру­шающий все области Мары» И по Вселен­ной раздался голос: «Тот, кто готовился многие кальпы, Сын Шуддходаны, ушед­ший от царства, ради спасения всех ис­томленных Миром страданий, ушел он из дома, чтобы под древом стать Про­бужденным…»

Мара, предводитель всех демонов, препятствий и противоречий, испугал­ся, что его владычеству над умами лю­дей придет конец, и напустил на Гаутаму страшные видения: то ужасные якши с вывороченными наружу клыками и стелющимися до земли языками выра­стали из-под земли перед его сосредото­ченным взглядом и бросались на него со всевозможным изуверским оружием, то кладбищенские вампиры-пишачи с трупами в зубах, сочащимися кровью, пытались вонзить в него свои длинные когти, то вдруг налетал порыв ужасно­го смрадного урагана, сметающего все на пути: деревья вырывало с корнем и несло прямо на сидящего; не долетая, они падали у ног Бодхисаттвы, а с их ободранных ветвей сползали огромные змеи, обвивая его, раскрывая свои ужас­ные пасти. На какое-то время все исче­зало, но потом все появлялось с новой силой в виде скопища демонов-людое­дов и духов, и их свирепые рожи и ди­кий лай проникали до самого сердца…

Одно видение сменялось другим, вот уже толпа беспощадных разбойников появилась, приближаются, размахивая дубинами, орут: «А, вот у кого много всяких сокровищ, налетай!» — взмах дубины, хохот и… наваждение пропада­ет, появляется новое: горизонт запол­няется дымом и гарью, кругом огонь, он все ближе, бегут сломя голову ди­кие животные, какие-то люди, страш­ный вой, треск и жар огня становятся невыносимыми, беги, отшельник, спа­сайся!.. Пламя вдруг пропадает так же внезапно, как и появилось. Мимо про­шли несколько воинов, истекающих кровью; за ними появились другие, це­лый отряд, увидели отшельника, подня­ли мечи, подходят все ближе, уже вид­ны их искаженные ненавистью лица, а там дальше, словно рой насекомых, — огромное войско движется с быстро­той неумолимой, вот уже заполнили всю землю, свистят пронзительно стре­лы, впиваясь в ствол дерева, вонзаясь у ног в землю, боевые слоны трубят, идут, сотрясая землю, видны их крова­вые, выпученные от ненависти глаза; с мчащихся колесниц пускают молние­носные орудия — чакры, они, бешено вращаясь, с воем и свистом проносят­ся над рядами, мгновенно срезая вои­нам головы и руки с поднятым оружи­ем; кругом кровь и горы трупов, а над кровавым этим месивом всплывает рас­каленное добела адское оружие богов — брахмавидья, которое все уничтожает каскадами белого огня, оставляя после себя лишь оплавленные камни былых сооружений…

Мощный толчок, удар, как тысяча громов, и снова все пропадает, исчезая в долгом умопомрачительном звуке, пе­реходящем в сплошной гул… Появилась безжизненная каменистая равнина, кру­гом мертвая пыль, ни травинки, ни ро­синки, несколько лун освещают ледя­ную пустыню сухого мрака, и вдруг голос, неизвестно откуда шепчущий: «Знаешь, отшельник, сколько ты уже сидишь? Сколько кальп прошло? Все живое давно исчезло с земли, без следа… Для кого стараешься, иди, вставай, спа­сай хотя бы себя…»

Сын Шакьев сидел, не шелохнувшись. Много других страшных, невыносимых видений увидел Он в тот вечер, но, буду­чи в знании того, что все элементы отно­сительны и сущность их нереальна, он своим стойким и спокойным умом по­знал их волшебную природу и не поддал­ся наваждению Мары.

Тогда дух противоречия и сомнения пустился в разговор с Бодхисаттвой, слова его раздавались, как звук в пус­том кувшине: «Разве ты можешь достичь спасения лишь при помощи одних сво­их заслуг?» Бодхисаттва возразил: «Ты совершил одно беспрепятственное дея­ние, и в итоге стал Владыкой мира желаний, а я таких деяний совершил мно­жество.»

Мара ответил: «Про мое, хотя бы и единственное, знают все, даже ты. А кто знает про твои? Кто подтвердит их, кто?»

«Эта земля станет моим свидетелем, — ответил Бодхисаттва и коснулся земли правой рукой, — Эта земля есть опора всех существ, она беспристрастна и не­предвзята, пусть она свидетельствует пред тобой, что мои слова являются правдой!»

После этих слов земля шесть раз вздрогнула, и богиня земли Стхавара, наполовину показавшись на поверхнос­ти, сложила почтительно ладони и про­изнесла: «О, высший из существ, как Ты сказал, так оно и есть. Это очевидно, но, Владыка, Ты сам высший свидетель Ис­тины, богов высший!»

Мара, услышав голос земли, исчез со своим воинством, как шакалы от ры­ка льва, как воронье от звука стрел. На­важдения страшные и мерзкие, память отшибающие и в холодный пот броса­ющие, все ощущения жуткие и нестер­пимые исчезли, наступило время дру­гих, иных видений, взор ласкающих, дивными звуками пленяющих любого, кто их услышит; чарующими и оболь­стительными движениями прекрасных дев, одна краше другой; манящими ре­чами пытались они соблазнить отшель­ника: появились неожиданно, улыба­лись обворожительно, от смеха их заходило сердце…

Но холоден ум сына Шакьев, не шелох­нется, не дрогнут руки, лежащие одна на другой. Видение пропадает, чтобы дать место другому: уже не несколько, а множество их появляется, заботливых в наслаждениях, они окружают отшель­ника, манят, зовут…

Снова исчезло все, но послышалась музыка со всех сторон, все закружилось и зашлось в неистовом и разнузданном танце; юных дев сменяли крутобедрые и пышногрудые небожительницы, кра­соты необычайной, божественные апса-ры, лотосоокие, с ума сводящие — никто из смертных не выдержал бы их маня­щего вида, помрачился бы у него разум, бросил бы все и был бы увлечен хорово­дом дразнящих фей и привидений…

               Но спокоен ум подвижника, не дрог­нет его прямое и благородное тело под деревом Бодхи…

Бодхисаттва не поддался. Умом спокойным и ясным, как небо, постиг Он обманчивость мира же­ланий и не поддался искушениям Мары. Все усилия духа сансары оказались на­прасными.

В возрасте 35 лет в сумерки 15-го дня вайшакхи (май-июнь), когда было пол­нолуние, Он победил Мару в четырех его аспектах: внешнего Мару сына небо­жителя и трех внутренних: Мару смер­ти, Мару скандх (болезней) и Мару клеш. Божества, наги и истинные апсары почтили мудреца 16-ю различны­ми способами и 16-ю способами поноси­ли Мару.

Небожители пытались отвлечь Мару от бесплодных усилий, но он еще неко­торое время продолжал искушать Гаутаму, однако, ничего не добившись, от­ступил вместе со всем воинством, рассеялся, как туман, как стая коршу­нов разлетелся. И многие демоны в это время зародили причину к Освобож­дению.